Своим названием социология, как известно обязана Огюсту Конту, но фактически она существовала уже давно. Только она, как и всякая наука при возникновении знания, не была чисто теоретической, а имела одновременно в виду также практические вопросы и носила название «политики». Этот термин появляется у Аристотеля, после того, как уже Платон разработал отчасти теоретически, отчасти практически политическое мировозрение. Платон разделяет общества по душевным настроениям правителей. В зависимости от того, определяются ли они в своей деятельности разумом, мужеством или низшими страстями, или в них господствует вследствие всеобщих вожделений полнейшая всеобщая разнузданность, или же, наконец, вследствие внезапного переворота после этого наступает общее угнетение, - возникают: идеальное государство, тимократия, олигархия, демократия или тирания. Платон не выходит при этом из пределов современной ему действительности; он переступает их только интенсивно, присоединяя к существующим общественным типам свое идеальное государство, но [стр. 13] не экстенсивно, потому что государство прошлого времени он не ставит в связь с современными как предшествующие им формы; он совсем не говорит них, так что вообще неизвестно, признает ли он перемены, вызываемые ходом истории. Он никогда не выражается как о факте о попятном направлении движения, о вырождении золотого века в железный, а всегда говорит об этом только как о чем-то мифическом.
Некоторые следы генетического исследования, исключительно путем развития понятий, а не исторических явлений, заметны у Платона, например, в том месте, где он описывает (чисто психологически, не приводя никаких исторических примеров) возможность постепенного превращения самого лучшего государства в наихудшее.
Политике Аристотеля исторический способ исследования менее чужд, чем идеальным построениям Платона, в особенности потому, что Аристотель не верит в идеальный порядок золотого века. «Старые законы», говорит он, «неразумны и отзываются варварством. Греки в те времена всюду ходили вооруженные железным оружием и покупали друг у друга жен… И естественно, что первые люди, все равно, были ли они земнородными (рожденными из земли), или остатками какой либо катастрофы в природе, в этом последнем случае не являлись избранными, а в первом были неразумны, как говорит поговорка о рожденных из земли». И Аристотель также ограничивается описательным разделением современных ему обществ и распределяет их по количеству правящих на монархии, аристократии и политии. Но, кроме этого, как вторичная основа деления, выступает и нравственно достоинство правителей, сообразно с которой и вышеозначенные формы правления считаются нормальными, а последним противопоставляются три ненормальные формы, как «выступающие из границ».
Римская философия ничего не добавила к политическим теориям греков. Средние века, насколько литература не ограничивалась, описанием современного ей общества, только повторяли с незначительными изменениями основные тезисы Аристотеля.
В эпоху гуманизма и реформации наука об обществе снова получает [стр. 14] название «политики». Но все писатели того времени занимаются исследованием практического вопроса об отношениях народа к все возрастающему могуществу князей, стремящихся к неограниченной власти. Все эти писатели - или противники абсолютизма, «монархомахи», или защитники его. Вопрос решался по принципам «естественного права», которые были установлены философам и юристами древности и не были забыты в средние века; теперь впервые их стали применять к живой действительности. Все позднейшие представители естественного права, изучали «политику», преследуя в существе ту же цель. Гроций, Гоббс, Пуфендорф, Лейбниц, Хр. Вольф не имеют никакой принципиальной точки зрения.
Монтескье придерживался более описательной стороны. Он различает демократию, монархию, деспотию, которые в то же время могут различаться в этическом отношении, смотря потому, основаны ли они на добродетели, чести или страхе. Остальные же французские политики XVIII века, Руссо, Мирабо, Сайес и др. обратились к чисто практическим вопросам, имея ввиду преобразование государственного устройства страны.
У всех перечисленных мыслителей есть одна общая черта. Когда они говорят даже об «обществе» и строят его возникновение по способу, свойственному XVIII веку, они, однако, тотчас же сосредоточивают свой интерес на государстве, на различных видах и способах управления им. Другие вопросы общественной жизни, каковы, например, хозяйство и уголовное право, рассматриваются лишь постольку, поскольку они имеют отношение к государству.
Только благодаря потрясениям и превратностям французской революции и реставрации возникают иные взгляды.
В период 1789 - 1815 гг., по счету Сен-Симона во Франции сменилось не менее десяти различных форм государственного устройства, между тем как само общество в своей внутренней жизни осталось прежним, потому что люди так быстро не меняются. Этот факт обратил на себя внимание глубокого мыслителя, каким был вышеупомянутый Г. Сен-Симон; оказавшиеся столь изменчивыми формы государственного устройства очевидно, не могли выражать [стр. 15] сущности, ядра социальной жизни. […] «Богатство образует истинную и единственную основу всякого политического влияния и значения». На собственности покоится свобода; и прочность управления, создается собственностью, когда она связана с образованием.
Сен-Симон требует потому новой «политики» (как науки) которая следовала бы методу физики и других положительных наук. Свою научную деятельность он называет физико-политической. Правда, эта «politique» не есть то, чем она должна быть, согласно тому «fond» (основанию), о котором он говорит; не наукой о собственности должна она быть, а наукой о производстве; однако, она не тождественна политической экономии, но кладет ее в свое основание. Очевидно, Сен-Симону казалось, что форма собственности зависит от производства, или, наоборот производство [стр. 16] зависит от формы собственности. Но ни одним ни другим принципом он не воспользовался для описательного разделения различных обществ; он дает только, на основании изменений собственности и производства генетическое исследование французского общества, к чему довольно часто возвращается.
После переселения франков в Галлию образовалось два класса: франки - господа и галлы - рабы. Последние обрабатывали землю для своих господ и трудились для них во всех отраслях ремесл. Подобно древнеримским рабам, они, по представлению Сен-Симона, приобретали небольшой денежный капитал, который тщательно скрывали. Крестовые походы сами по себе, но еще в большей степени, роскошь, как результат борьбы с неверными, вызывают сильную потребность в деньгах среди франкских господ, которые вследствие этого принуждены продавать своим рабам «вольности». Та же роскошь поднимает социальное значение ремесленников и торговцев, которые стараются удовлетворить ее потребностям. Людовик XI предпочитает быть королем галлов, нежели конунгом франков; для того чтобы подчинить своей власти франкских баронов, он заключает союз с общинами, то есть со всеми галлами, трудящимся населением городов и сел. Королевская власть лишает баронов политической роли в государстве, горожане заманивают их к себе; они теряют всякое самостоятельное значение и при Людовике XIV становятся лакеями короля. В эту эпоху, благодаря усилению обмена продуктов, возникает новый класс: банкиры. Совокупность всех тех лиц, которые из простого звания сделались привилегированными гражданами (во всяком случае привилегированными слугами королевской власти), но все же чувствовали себя приниженными родовой аристократией, - юристы не из дворян, военные из среднего городского сословия, собственники (не смешивать с работающими производителями или предпринимателями, лично руководящими производством - «industriels»), одним словом вся эта «буржуазия» произвела революцию 1789 года. Великая революция еще не закончилась и прекратится только тогда, когда «industriels», деятельная часть народа (сюда принадлежат также предприниматели, лично заведующие делами), возьмут в свои руки управление государством. Первый шаг на пути к этому - заем 1817 года, который был заключен уже не «варварским способом» XVIII века, а по добровольной сделке между правительством и банкирами; обе стороны признали друг друга равноправными [стр. 17].
Таким образом, Сен-Симон, по крайней мере, попытался вместо старой политической схемы дать что-либо лучшее, именно историю образования классов и борьбы между ними, объясняющую политические перемены.
Наряду с этой историей у него, конечно, намечена история идей, которые тоже играют роль определяющих факторов политических изменений; неизвестно только, имеют ли идеи первоначальное значение или второстепенное, возникают ли они вслед за изменениями в праве собственности, которыми обуславливаются классовые различия, или наоборот, раньше их. Во всяком случае, по Сен-Симону, такой факт, как например, изучение положительных наук, привнесенных арабами в Европу, не менее способствовал падению феодализма, нежели освобождение общин. Он неустанно утверждает, что всякая политическая система основывалась и должна основываться на философской системе, специально же на морали, что средневековый феодализм тесно связан с теологической системой, современный ему парламентаризм, как переходная форма, с метафизикой и юриспруденцией, будущая же политическая система, которую он называет «индустриальной», тесно (то есть, как видно из примеров, причинно) связана с положительной наукой. Политическое устройство средних веков создано не светской властью; это великое произведение средневековых философов, то есть католического клира (духовенства). Свойственное же средним векам разделение властей, светской и духовной, было величайшим усовершенствованием социальной организации, какое только появлялось со времен древности. Обе власти дополняют друг друга, как и направления мысли нашего духа, которые в них проявляются: духовная власть соответствует априорному методу. светская - апостериорному. Протестантская реформация была первым шагом на пути к разрушению [стр. 18] духовной власти. Протестантизм подчинил духовную власть светской, а метафизика разрушила веру, на которой основывался авторитет духовенства, чтобы открыть свободный путь науке. Наряду с этими двумя противоположными началами: феодализм - индустриализм и теология - наука, существует еще третье, которое на них основано и потому всегда им сопутствует: война - мир (индустриализм). Между конечными полюсами этих трех противоположностей, главным образом, совершается история общества.
Свое генетическое исследование Сен-Симон сознательно противополагает прежним способам исторического изложения; историю он причисляет к литературе, желая указать, что она еще не представляет собою «простого ряда наблюдений над ходом и развитием цивилизации». В таком случае она принадлежала бы к настоящим наукам, и ею занимались бы только те, которые в состоянии «координировать факты, чтобы из них выводить общие законы и дальнейшие заключения». История до середины XVIII века изображала лишь биографию власти. Философы XVIII века исключительно критиковали, только Кондорсе в своем «Esquisse d’un tableau historique des progres de l’esprit humain» обозначил цели истории, но не мог их достигнуть. Ложное мировозрение средних веков, «этой истинной колыбели нашей новейшей цивилизации», мешало ему, как и другим, создать действительную научную историю.
Как объективный теоретик, Сен-Симон чувствует, что расходится с писателями XVIII века, занимавшимися исключительно критикой или находившимися под исключительным влиянием чувства. «Если какой-либо принцип (то есть теоретический, отправной пункт) верен, то он естественно обратится в закон». [стр. 19] И обратно, все политические соображения нужно «основывать на целом ряде исторических фактов, устанавливающем, со времени освобождения общин, ход цивилизации». Возможность связать таким образом теорию и практику основывается на аналогии политики и естествознания, существенной задачей которого является «предвидение».
Ход развития человеческого духа - один только и неизменен. Политические события особенно даже подчиняются законосообразности, история еще строже в данном случае, нежели в математических рядах. В математических рядах каждый член зависит от 1-4 предыдущих, тогда как каждый политический факт зависит только от одного ему предшествующего. Поэтому предвидение, заключение от фактов прошлого, еще скорее возможно в отношении политических событий, чем в естественных науках. Из шести фаз английской революции при Кромвеле пять повторилось во французской революции, а шестая предстоит еще. Да, истинная цель всякой человеческой работы состоит в беспредельном развитии проницательности, в приближении ее к Божественному предвидению. Сен-Симон требует «хорошей истории прошлых и будущих времен человеческого рода» или «краткой истории прошлого, будущего и настоящего»; такую последовательность он специально обосновывает, и в этом нужно видеть нечто большее, чем «oxymoron»; Сен-Симон выражает лишь свой принцип прочной связи между прошлым и будущим, между социальной волей и социальным знанием.
«Легисты» и метафизики (Сен-Симон называет их также litterateurs) были полезны лишь в прошлом. Тесно связанные друг с другом, легисты посредством науки римского права ограничили феодализм, а метафизики вызвали реформацию XVI века и при помощи принципа свободы совести похоронили самостоятельную духовную власть и веру католицизма. Оба класса занимаются больше формами, чем содержанием, больше [стр. 20] словами, чем предметами, больше принципами, чем фактами. Они суть творцы и носители конституционной монархии, слово «конституционный» страшно отдает метафизикой; оно характеризует незаконное социальное состояние, в котором фразеры и писаки образуют господствующий класс. Конструкция естественного права обязана своим происхождением исключительно невежеству в области политических знаний. Все предшественники Сен-Симона разрушали сам он намерен созидать, прокладывать даже в практических проблемах совершенно новые пути.
Важнейшие нововведения, которыми обязана Сен-Симону наука исторического исследования, суть следующие: 1) Политика - положительная наука, то есть наука наблюдательная, такая же положительная, как, например, физика. 2) Предметом ее является не государственное устройство, а общая сумма признаков, характеризующих состояние общества. 3) В процессе развития человеческого духа господствует постоянное направление, которое в области миросозерцания - от теологии через метафизику - все более и более ведет к положительной науке, а в области практической жизни - от военной деятельности к мирному труду. 4) Каждая ступень этого духовного развития, каждая философская система связана с политической системой, которая на ней основана. Наряду с этим каждая политическая система покоится на определенной организации собственности и производства, а результатом этой организации является определенное классовое устройство. 5) Сен-Симон первый дает очерк истории образования классов, ограничиваясь Францией и изредка ссылаясь на пример Англии. 6) Сен-Симон думает таким путем поднять историю от литературы до степени науки. [стр. 21]