Независимая Украина в геополитическом дискурсе 90-х: перспективы, Крым и критические ошибки управления
Для человека, открывшего тему геополитической роли независимой Украины на пост-советском пространстве, события, начавшиеся в Украине в 2014 году, вероятно, не были неожиданностью. Речь, конечно же, идет о Збигневе Бжезинском, начавшем академическое рассмотрение этой темы в далеком 1996 году [Brzezinski, 1996]. Не будет преувеличением то, что он точно определил основные точки напряжения между Российской Федерацией и Украиной, которые были и остаются сейчас ключевыми в развитии отношений между двумя странами.
В упомянутой работе Бжезинский говорит о критической роли Украины в геополитическом пространстве бывшего СССР. Прежде всего автор упоминает о роли Л. Кравчука, принимавшего участие в Беловежском соглашении и настоявшем на «цивилизованном разводе» стран, входивших в состав Советского Союза, что в целом привело к тому формату СНГ, который существовал после этого. Это, в свою очередь повлекло за собой ряд глобальных изменений. Во-первых, существенно трансформировалось европейское геополитическое «уравнение», связанное с уменьшением мощи России. По мнению Бжезинского независимый статус Украины обеспечил безопасность Польши, Румынии и Турции. Во-вторых, концепция СНГ была основана на кооперации ради защиты безопасности независимых государств, а не построении интегрированной общности, что, опять таки, могло «подстегнуть» имперские амбиции России. Наконец, независимость Украины была важна для нашего «большого брата» самого по себе, так как ставила ее перед фундаментальным вопросом самоопределения: «Что такое Россия?». Фактически реакция элит Российской Федерации на геополитическое самоопределение Украины и является показателем того, можно ли считать Россию европейским государством.
Далее Бжезинский указывает на тревожный момент, заключающийся в позиции России по поводу Чечни, ставшей ареной кровопролитной войны. Для Украины этот момент был символичен, поскольку сигнализировал принципиальную позицию части российского политикума относительно ряда территорий, важных для него. В число последних входил и Крым (в особенности Севастополь). Он открыто рассматривался рядом влиятельных российских политиков как точка столкновения интересов России и НАТО. А поскольку Бжезинский видел Украину неотъемлемой частью Центральный Европы, что предполагало дальнейшее движение первой в сторону Северо-атлантического альянса, ситуация виделась ему потенциально взрывоопасной.
Что говорил Бжезинский о геополитическом будущем Украины? Прежде всего он видел Украину частью западного мира. Поэтому считал правильным укрепление связей между Украиной и Польшей, а через Польшу — и с Германией. Также необходимым было наладить сотрудничество с Румынией и Турцией, оптимизировать экономическое взаимодействие с Россией, а также начать конструктивный диалог с Азербайджаном и Узбекистаном для обеспечения геополитического плюрализма. Таким представлялось ему оптимальное для Украины геополитическое будущее в мире демократизации наших геополитических соседей с одной стороны и эффективного государственного управления — с другой.
Ситуация в Крыму как геополитически важная для Украины проблема была детально проанализирована в статье Джейн Доусон [Dawson, 1997]. Поскольку первая половина 90-х годов прошла на полуострове под знаком напряженных политических конфликтов ненасильственного характера, автор заинтересовалась особенностью трех политических расколов в Крыму — этнического, идеологического и геополитического с тем, чтобы понять как удалось сохранить мирный характер политической борьбы в автономии.
Несмотря на активные действия пророссийских сил, направленные на усиление указанных расколов, их политическая активность, первоначально получившая широкую поддержку среди избирателей, в итоге завершилась коллапсом, который повлек выдвижение на первые политические роли центристских проукраинских сил.
Доусон указывает, что первоначальный успех связан, по сути, с тремя факторами: экономическими успехами Российской Федерации на фоне экономического кризиса в Украине, успехом идеологической и геополитической пропаганды пророссийских сил на полуострове, а также успехом их обращения к языковому вопросу. Фактически первоочередная проблема заключалась в тяжелом экономическом положении населения полуострова, а идеологическое и геополитическое обоснование необходимости воссоединения с Россией было лишь красивым поводом для присоединения к более успешному соседу. Кроме того, учитывая подавляющую распространенность на полуострове русского языка, языковой вопрос всегда был здесь чувствительной темой, особенно в контексте широко распространенных на материковой части Украины националистических лозунгов в тот период.
Коллапс же произошел как вследствие ошибочной стратегии, так и в результате внутренних и внешних противоречий в пророссийском движении. Ошибочность стратегии заключалась в главном акценте на этническом расколе между русским и украинским этносом. Вместе с тем, ассимиляция этих двух групп на полуострове была настолько сильной, что разделения между русскими и украинцами на самом деле не существовало. Люди ждали экономических улучшений, а не актуализации этнического вопроса. Усугубил ситуацию конфликт внутри пророссийских сил — между президентом АРК и ее парламентом. Довершила фиаско позиция политических элит Российской Федерации, которая была занята Чеченской войной, что делало практически невозможным ввязывание в еще один вооруженный конфликт.
В результате политические элиты полуострова (в том числе и «с благословения» международной общественности) остались один на один с политическими элитами материковой Украины для решения этого конфликта, что в результате ряда компромиссов привело к принятию новой конституции АРК в 1996 году, а также отмене президентской должности в автономии.
Не обходит стороной Доусон и крымско-татарского вопроса, несмотря на его вторичность в рамках политической борьбы на полуострове в первой половине 90-х годов. Так, автор говорит о напряженности между двумя политическими силами среди крымских татар — Организацией крымско-татарского национального движения / Меджлисом и Национальным движением крымских татар, среди которых для первых приоритетным был этнический вопрос (в частности восстановление на этой основе крымско-татарской государственности), для вторых — интеграция в рамках существующей политической системы (это направление часто обвинялось в пророссийских симпатиях). Кроме того, указывается на высокий мобилизационный потенциал протестного движения в этой этнической группе, что логически вело к предположению о возможном этническом противостоянии в дальнейшем. Однако, напряжение на этом направление снималось благодаря ориентации ОКТНД / Меджлиса на сотрудничество с центральными органами власти Украины.
Первые итоги политического и геополитического курса Украины в 90-х годах подвел Доминик Арэл [Arel, 1998]. Понимая сложность геополитического положения Украины между востоком и западом, он акцентирует внимание на тех аспектах государственного управления, которые усложняют геополитическое положение нашей страны (центральной фигурой анализ при этом выступил второй президент Украины — Леонид Кучма). К таким он относит следующие:
1) отсутствие экономических реформ, которые бы отвечали минимальным критериям эффективности, что проявилось в провальной монетарной политике, неэффективной приватизации, невыполнении кредитных обязательств перед западными партнерами;
2) очевидная (и с одобрения президента) слабость и неэффективность правительства, открывающая возможность «паразитического» использования ценных ресурсов властными группами, а также другим проявлениям коррупции;
3) «заигрывание» с языковыми и геополитическими предпочтениями электората исключительно в целях получения власти; дальнейшая замена предвыборных лозунгов диаметрально противоположными политическими решениями;
4) отсутствие решения проблемы энергетической зависимости от Российской Федерации, отягощенной коррупционным использованием газотранспортной системы Украины благодаря ее безальтернативности для России на тот момент;
5) нежелание учавствовать в строительстве взаимовыгодных экономических отношений в рамках СНГ;
6) противоречие между декларируемыми европейскими устремлениями элит Украины и их нежеланием/неспособностью обеспечить минимально необходимые для этого экономические показатели;
7) отсутствие эффективной языковой политики;
8) клановость политических элит, которые ведут борьбу, в которой главное принцип гласит, что «победитель получает все».
В итоге автор делает вывод о том, что Украине придется геополитически и культурно балансировать внутри страны между востоком и западом, русским и украинским. А для успешного решения этой задачи необходима стабильная экономическая среда. В заключение говорится о том, что несмотря на широко распространенное мнение про обусловленность нестабильности Украины действиями России, ее (нестабильности) главная причина может заключаться во внутри-политических решениях наших элит.
Список источников:
Brzezinski, Z. (1996). Ukraine's Critical Role in the Post-Soviet Space. Harvard Ukrainian Studies, 20, 3-8.
Dawson, J. I. (1997). Ethnicity, ideology and geopolitics in Crimea. Communist and Post-Communist Studies, 30(4), 427-444.
Arel, D. (1998). Ukraine: the muddle way. Current History, 97(620), 342-346.
Далее Бжезинский указывает на тревожный момент, заключающийся в позиции России по поводу Чечни, ставшей ареной кровопролитной войны. Для Украины этот момент был символичен, поскольку сигнализировал принципиальную позицию части российского политикума относительно ряда территорий, важных для него. В число последних входил и Крым (в особенности Севастополь). Он открыто рассматривался рядом влиятельных российских политиков как точка столкновения интересов России и НАТО. А поскольку Бжезинский видел Украину неотъемлемой частью Центральный Европы, что предполагало дальнейшее движение первой в сторону Северо-атлантического альянса, ситуация виделась ему потенциально взрывоопасной.
Что говорил Бжезинский о геополитическом будущем Украины? Прежде всего он видел Украину частью западного мира. Поэтому считал правильным укрепление связей между Украиной и Польшей, а через Польшу — и с Германией. Также необходимым было наладить сотрудничество с Румынией и Турцией, оптимизировать экономическое взаимодействие с Россией, а также начать конструктивный диалог с Азербайджаном и Узбекистаном для обеспечения геополитического плюрализма. Таким представлялось ему оптимальное для Украины геополитическое будущее в мире демократизации наших геополитических соседей с одной стороны и эффективного государственного управления — с другой.
Ситуация в Крыму как геополитически важная для Украины проблема была детально проанализирована в статье Джейн Доусон [Dawson, 1997]. Поскольку первая половина 90-х годов прошла на полуострове под знаком напряженных политических конфликтов ненасильственного характера, автор заинтересовалась особенностью трех политических расколов в Крыму — этнического, идеологического и геополитического с тем, чтобы понять как удалось сохранить мирный характер политической борьбы в автономии.
Несмотря на активные действия пророссийских сил, направленные на усиление указанных расколов, их политическая активность, первоначально получившая широкую поддержку среди избирателей, в итоге завершилась коллапсом, который повлек выдвижение на первые политические роли центристских проукраинских сил.
Доусон указывает, что первоначальный успех связан, по сути, с тремя факторами: экономическими успехами Российской Федерации на фоне экономического кризиса в Украине, успехом идеологической и геополитической пропаганды пророссийских сил на полуострове, а также успехом их обращения к языковому вопросу. Фактически первоочередная проблема заключалась в тяжелом экономическом положении населения полуострова, а идеологическое и геополитическое обоснование необходимости воссоединения с Россией было лишь красивым поводом для присоединения к более успешному соседу. Кроме того, учитывая подавляющую распространенность на полуострове русского языка, языковой вопрос всегда был здесь чувствительной темой, особенно в контексте широко распространенных на материковой части Украины националистических лозунгов в тот период.
Коллапс же произошел как вследствие ошибочной стратегии, так и в результате внутренних и внешних противоречий в пророссийском движении. Ошибочность стратегии заключалась в главном акценте на этническом расколе между русским и украинским этносом. Вместе с тем, ассимиляция этих двух групп на полуострове была настолько сильной, что разделения между русскими и украинцами на самом деле не существовало. Люди ждали экономических улучшений, а не актуализации этнического вопроса. Усугубил ситуацию конфликт внутри пророссийских сил — между президентом АРК и ее парламентом. Довершила фиаско позиция политических элит Российской Федерации, которая была занята Чеченской войной, что делало практически невозможным ввязывание в еще один вооруженный конфликт.
В результате политические элиты полуострова (в том числе и «с благословения» международной общественности) остались один на один с политическими элитами материковой Украины для решения этого конфликта, что в результате ряда компромиссов привело к принятию новой конституции АРК в 1996 году, а также отмене президентской должности в автономии.
Не обходит стороной Доусон и крымско-татарского вопроса, несмотря на его вторичность в рамках политической борьбы на полуострове в первой половине 90-х годов. Так, автор говорит о напряженности между двумя политическими силами среди крымских татар — Организацией крымско-татарского национального движения / Меджлисом и Национальным движением крымских татар, среди которых для первых приоритетным был этнический вопрос (в частности восстановление на этой основе крымско-татарской государственности), для вторых — интеграция в рамках существующей политической системы (это направление часто обвинялось в пророссийских симпатиях). Кроме того, указывается на высокий мобилизационный потенциал протестного движения в этой этнической группе, что логически вело к предположению о возможном этническом противостоянии в дальнейшем. Однако, напряжение на этом направление снималось благодаря ориентации ОКТНД / Меджлиса на сотрудничество с центральными органами власти Украины.
Первые итоги политического и геополитического курса Украины в 90-х годах подвел Доминик Арэл [Arel, 1998]. Понимая сложность геополитического положения Украины между востоком и западом, он акцентирует внимание на тех аспектах государственного управления, которые усложняют геополитическое положение нашей страны (центральной фигурой анализ при этом выступил второй президент Украины — Леонид Кучма). К таким он относит следующие:
1) отсутствие экономических реформ, которые бы отвечали минимальным критериям эффективности, что проявилось в провальной монетарной политике, неэффективной приватизации, невыполнении кредитных обязательств перед западными партнерами;
2) очевидная (и с одобрения президента) слабость и неэффективность правительства, открывающая возможность «паразитического» использования ценных ресурсов властными группами, а также другим проявлениям коррупции;
3) «заигрывание» с языковыми и геополитическими предпочтениями электората исключительно в целях получения власти; дальнейшая замена предвыборных лозунгов диаметрально противоположными политическими решениями;
4) отсутствие решения проблемы энергетической зависимости от Российской Федерации, отягощенной коррупционным использованием газотранспортной системы Украины благодаря ее безальтернативности для России на тот момент;
5) нежелание учавствовать в строительстве взаимовыгодных экономических отношений в рамках СНГ;
6) противоречие между декларируемыми европейскими устремлениями элит Украины и их нежеланием/неспособностью обеспечить минимально необходимые для этого экономические показатели;
7) отсутствие эффективной языковой политики;
8) клановость политических элит, которые ведут борьбу, в которой главное принцип гласит, что «победитель получает все».
В итоге автор делает вывод о том, что Украине придется геополитически и культурно балансировать внутри страны между востоком и западом, русским и украинским. А для успешного решения этой задачи необходима стабильная экономическая среда. В заключение говорится о том, что несмотря на широко распространенное мнение про обусловленность нестабильности Украины действиями России, ее (нестабильности) главная причина может заключаться во внутри-политических решениях наших элит.
Список источников:
Brzezinski, Z. (1996). Ukraine's Critical Role in the Post-Soviet Space. Harvard Ukrainian Studies, 20, 3-8.
Dawson, J. I. (1997). Ethnicity, ideology and geopolitics in Crimea. Communist and Post-Communist Studies, 30(4), 427-444.
Arel, D. (1998). Ukraine: the muddle way. Current History, 97(620), 342-346.
blog comments powered by Disqus